Есть на свете неумирающая особая порода женщин, которые передают друг другу из рук в руки в течение тысячелетий огонь глубочайшего понимания искусства. Они остаются в истории наравне с творцами этого огня. Они хранительницы тайн искусства. От древнего Египта до наших дней. Есть сейчас одна такая прекрасная женщина в русскоговорящем мире. Ее письма застают меня в разных частях планеты. Где бы я ни находился, слыша ее мудрый и слегка ироничный голос, я улыбаюсь и растворяюсь в вечности, которую несут в себе эти жрицы и хранительницы искусства. Они несут в своих руках не только огонь искусства, его тайну из глубины веков, но и самих творцов, держа их на руках, как детей. Тайна. Особая порода. Посланницы Аполлона. Вечное.

Ее очередное, но весьма, к сожалению, редкое письмо застало меня в Риме. Оно отвечает на многие, интересующие вас, мои друзья, вопросы. Я знаю, это благородная женщина не рассердится на меня, если я опубликую ее мудрое и живое письмо.

“Все эти дни я засыпаю со звучащими во мне Вашими концертами и просыпаюсь, слыша фрагменты этих концертов внутри себя.
Недаром всё-таки В. Набоков чувствовал потребность изобрести печатный знак, способный обозначить в тексте клокочущую радость. Смайликами это не передашь.
Все любящие и слушающие Вас, пусть даже видеозаписи, думаю, тоже ошалевшие от счастья и вне себя от радости!
В вашем fb-содружестве недоумевают: что же молчит официальная пресса? Так потому и молчит, что оглоушены взрывом над обыденностью, эстетическим шоком, сенсацией в истории музыки. Не прокатит ведь теперь какое-нибудь очередное состряпанное «открытое письмо», глупенькое и злобненькое, о том, что экстравагантность эпатажного музыканта – лишь способ привлечь к себе внимание. Ну так привлекали бы и к себе внимание, если это так просто! Только что-то никому пока не удалось солировать-дирижировать двумя такими концертами в один вечер да ещё в нескольких городах.
Да, для такого исторического факта впору открывать особую книгу рекордов особого Гиннесса. Никто ведь не запрещает попытаться – не превзойти, а хотя бы повторить самый настоящий подвиг великого музыканта. Но пытаться-то некому. Ну нет таких величин в сегодняшнем музыкальном мире, как Вы.
Произошло рождение какого-то особо жанра исполнительского искусства, если здесь допустимо использование понятие «жанр». Возможно, правильнее – не виданый и не ведомый прежде формат исполнительского искусства. Но «формат» отдаёт грубоватым официозом. По сути же это триедиенство трёх ипостасей: солист, симфонист-дирижёр, историк искусства. И как тут официальной прессе и прочим исполнителям-роботам не быть обалдевшими-оторопевшими в рецидиве умолчания? Ведь Вы, как шестикрылый серафим, вознеслись на такие высоты гармонии небесных сфер, на которые другим никогда не вскарабкаться. Исполин и пигмеи. Да и что добавить к содеянному могла бы официальная пресса с её рецензиями, если свершившийся исторический факт уже самодостаточен?
С Вами сравниться невозможно, это не обсуждается, но на Вашем фоне другим надо хотя бы не быть ущербным посмешищем.
Да, и находить выход в экстремальных ситуациях, как в Вашем случае с белым роялем, тоже ведь дано не каждому! Два месяца будешь выдумывать такой сюжет и не выдумаешь: скоммуниздить рояль у приглашённого великого музыканта!
Надо же, Вы ещё и бисЫ играли после двух концертов! Ну ничего себе! Как же повезло людям услышать ещё и три-четыре Ноктюрна Шопена! А какой шикарный был Прокофьев на бис!
Шопена никто не знает лучше Вас! И Рахманинова. И Чайковского. И Баха. И Прокофьева. И Шостаковича. И Скрябина. И вообще всё, что вы играете, всё Вы делаете лучше всех. Я не раз говорила, что никогда Вас не спутаю ни с кем. Ни разу ещё не ошибалась. Это ведь как голос. Правда, иногда голоса по телефону можно и перепутать. Но Вашу игру я определю по первой же фразе.
Видеозаписи исторического тура прослушала-просмотрела уже по нескольку раз. И это объяснимо: многолетняя гавриловозависимость.
Как же мне не терпится услышать «Картинки с выставки»! Ну когда же Вы покажете Мусоргского?
А знаете, что в первой части Третьего Рахманинова в Одессе 8 апреля под Вашим воздействием рояль на двенадцатой минуте вздрогнул и несколько секунд двигался на сцене? (В видеозаписи это 11:26 – 11:29). Никогда такого не видела на концертах.
Какое же несусветное детское счастье охватывает настолько, что хочется прыгать на одной ножке!
Гениями и рождаются для того, чтобы другие могли себя чувствовать счастливыми как можно чаще.
Со Светлой седмицей! Со звонильной неделей!

___________
А теперь процитирую Вам письмо моей лучшей одесской подруги, которой я наказала сообщить мне все подробности после Вашего концерта 8 апреля:
« …Появляется Маэстро. Гром (хочется сказать: и молнии) аплодисментов! Да, встречать радушно мы умеем! Без единого слова, без каких-либо общепринятых ведущих дам дебильного образца – музыкант садится за рояль, и триумфальные звуки Первого концерта УЖЕ ЗВУЧАТ. Маэстро производит завораживающее впечатление – он играет всем существом, от него самого, от каждой клетки его организма исходит безудержное ликование, мощь и триумф жизни, ему удается гипнотизировать зал, наполнять каждого не притворным слушанием, но истинным, своим состоянием и звуками, ни один из которых не звучит мимо сознания слушателей. Воодушевлённые музыканты оркестра, а главное – Маэстро как душа и сердцевина действа – поглощают и заполняют собой всё.
Но что это? После первой части раздаются аплодисменты. Господи, что же это за публика у нас там, в партере, – или не музыканты? Не завсегдатаи концертов? Господи, что он же подумает о нашем городе! Но что удивительно – Маэстро встаёт и доброжелательно раскланивается! Андрея Гаврилова приветствуют, кричат “браво”, он раскланивается, мало того – рассказывает о следующей части.
При всём своём осознании силы собственного таланта, при хорошей самоуверенности, он показался мне человеком временами застенчивым, по крайней мере, иногда способным сомневаться в себе. При всей своей импульсивности и способности на любой резкий и смелый поступок – человеком доброжелательным, благородным, мягким и тонким. Ну да, он и не может не быть многогранным. Иначе как бы он играл вторую часть Первого концерта, Рахманинова, как бы он играл Шопена? В этих лиричных, завораживающих, медленных частях он заставлял всех слышать каждый звук, чувствовать каждый нюанс и оттенок настроения. Не было ощущения “провисания”, монотонности, однообразности медленных частей. Каждая нота была живой и говорила.
Его музыкой воспринималась голосом души композитора. И это околдовало так, что выхода нет из этой околдованности.
Мы говорили и об уникальном интеллекте пианиста, который очевиден (или слышим?) во время его игры.
Да, концерт А. Гаврилова – такое же великое событие, как выступления Ференца Листа в Одессе!».