Распечатка текста “Gnomus” Part 2, которую сделала Наташа Примазон.

Чтобы понять содержание этой пьесы, нам нужно несколько отвлечься от музыки и переместить внимание на проблему, на вопросы сознания. Эти вопросы имеют первостепенную роль для понимания музыкальных текстов. Сознание…Сознание человека, сознание времени, сознание страны и народа, с представителем которого мы общаемся, оперируем.
Сегодняшние представления о гномах сильно отличаются от представления людей середины 19 века. В нашем сознании, к сожалению, уже наслоились гномы из кинематографии, диснеевских мультфильмов, из других источников массовой информации, которые очень сильно искажают наши представления о том, каков был гном в 19 веке. По крайней мере европейское представление, поскольку гном в современном мире это порождение европейской культуры. На сегодняшний день это симпатичные, смешные, грациозные существа в шапочках с пумпончиками, которые вызывают добродушные улыбки.
Гномы 19 века – это малорослый народ, обладающий сверхчеловеческими качествами. Они одинаково свободно проходят сквозь стены, скалы, гранит и любые другие материальные препятствия. Живут под землей. И это, кстати, очень важно. Почему важно, я скажу чуть позже. Из человеческих качеств им приписываются, в основном, шаржевые, пародийные качества. Они необыкновенно самодовольны, заносчивы, чересчур серьезные, жадные к материальным ценностям, лишены чувства юмора, от этого они становятся еще смешнее, когда они оказываются среди людей. То есть, гном 19 века – это пародия и шарж на человека, ко всему человеческому еще обладающий маленьким очень ростом, поскольку в пещерах под землей ему ходить маленькому легче. Ну и ко всему прочему, обладает сверхчеловеческими способностями.
Поскольку Мусоргский был чрезвычайно силен именно в пародиях и музыкальных шаржах – по воспоминаниям современников, когда он спонтанно импровизировал на всякие сатирические, юмористические темы, он доводил публику до хохота, публика просто падала от смеха, от того, чтО Мусоргский вытворял за роялем. Но что интересно и что самое главное, как настоящий артист Мусоргский не исполнял пародии, а перевоплощался. И в этом был его секрет, и его гениальность, и его воздействие на публику. Поэтому, здесь мы уже перейдем на ступень глубже к рассмотрению того, как надо относиться к этой маленькой характерной пьесе.
Мусоргский не играет на рояле, а преображается. Мы уже не Модеста Петровича перед собой видим, а вот именно тролля, Наина, нибелунга, гнома, сцверга, кого угодно, со всеми ужимками. Разумеется, когда мы должны это исполнять, мы не должны переигрывать, это как плохие актеры, когда они, как говорят,- «наигрывают». Но и нельзя упускать некоторые актерские акценты, которые подчеркивали бы присутствие автора.
3.25  Так что, гном, -это уже вот то, что я вам поведал, на базе европейского знания, европейской мифологии, таким, каким он пришел, этот миф, в Россию, – это уже идеальная почва для юмористического, сатирического и сюрреалистического таланта, которым обладал Мусоргский. В этой пьесе Мусоргский полностью дает волю своей фантазии в ироническом, саркастическом и юмористическом направлении. И вот сейчас я хочу прямо перейти к тексту, чтобы мы вместе посмотрели на всю эту шаржевость и резкие контрасты, которые очерчивают появление гнома.
(4.14 -4.17). По всей видимости, гном нарисовался из-под земли, выпрыгнул, так как мы знаем, что они внезапно выскакивают и пугают.
(4.28 – 4.34) Реакция.
(4.35 -4.38) Естественно, всякие нелепые прыжки, ужимки и все прочее.
(4.43 – 4-49) Очень характерное начало, которое можно отнести к образу любого гнома из любой европейской страны, европейской мифологии. Ну а сейчас, мы перейдем к тому, как образ будет трансформироваться. Начинается удивительная трансформация образа на русской почве. Посмотрим, как вся эта информация, накопившаяся к середине 19 века, могла наложиться на сознание великого поэта, сатирика и сюрреалиста Мусоргского. Думающего о смерти,- это, вообще-то его идея фикс – memento –mori всегда присутствовала, о потустороннем, об инфернальном- модное тогда словечко. Провести нам параллель не трудно. Если мы чуть – чуть задумаемся, на основе всей этой мифологии, приложено-то к русскому сознанию, то параллель сама проведется, даже если я ее не артикулирую. Я думаю, что вы уже догадались. Потусторонний персонаж, подземные люди, пещеры, подземные миры, сюрреалистические существа. Кто это? Гоголь! В русском сознании это Гоголь, Гоголь и еще раз Гоголь. Вот мы попали в верный пункт назначения во времени и пространстве в нашем путешествии, во времени и пространстве и в сознании народов, национальностей, стран, людей. В русском сознании человека с гигантским талантом и умом Мусоргского, вся мифология гномов могла воплотиться только через призму Гоголевского сознания, – сознания русского Гойи, со всеми ужасами и всем прочим.
У нас выстраивается стройный ряд, который я не раз в своих лекциях упоминал. Это русские художники сюрреалистического направления – Гоголь, Мусоргский, отчасти Достоевский, Булгаков, Шостакович, Ерофеев. Этот ряд вы можете заполнять, так сказать, «по вкусу», в кавычках, но, во всяком случае, сюда могут войти и Сологуб, наверное, и отчасти Лесков.
Короче говоря, это сюрреалистическое русское направление – музыкально-литературно-поэтическое. Это определенные сюрреалисты – психологи с такой дьявольской сатирической ориентацией, с талантом космической сатиры и иронии, воплощенной в сюрреалистических, потусторонних художественных образах. Это совершенно очевидный ряд, это совершенно очевидное направление, которое уже после Гоголя сформировалось и стало философским, оригинальным русским течением мысли. Необычным, своеобычным. Это уже совсем не относится ни к Гойе, ни к Европе, ни ко всем карликам и ужасам сюрреалистическим, которые я перечислял, или комическим, сатирическим. Это уже свое, русское. На европейской почве возникшее, интересно, русское. Поэтому, когда мы переходим к следующему материалу, то здесь совершенно очевидна сатирическая, такая ерническая музыка, в которой уже портретируется совсем не европейский гном, и даже не внешне, а вот все уроды гоголевских строк, душевные уроды, душевные калеки. Карлики, русские карлики. Всеобъемлющий образ карлика – карлика духовного, карлика физического.
8.53 Перейдем к следующим тактам. В 1868 году Мусоргский уже встретился с Гоголем. То есть, совершенно очевидно, что он уже был сражен и заражен Гоголем, в хорошем смысле, как художник. Он написал уже значительную часть оперы на сюжет «Женитьбы» Гоголя. К концу 1868 года она уже исполнялась. Значит, за 5 лет до появления «Картинок», он был в абсолютно гоголевском мире уже. И настолько опередил время, что сцены, которые он уже приготовил и которые исполнял и в кружке, и в более широких гостиных при более широком стечении публики- все сочли это курьезом и кривляньем. Попробуем пройти дальше по тексту.
(9.53 -10.03) Мы уже видим здесь Носа, Собакевича и всех. Кого здесь только нет.
(10.08 – 10.12) Мусоргский, который лупит по фортепиано
(10.14 -10.20) Совершенно визуальный образ Модеста Петровича. Ну невозможно его не видеть! Поэтому, классическими приемами фортепиано ни в коем случае нельзя это играть, поскольку мы попадаем в совершенно другую эстетику и становимся очень смешными, если мы до такой степени не угадываем дух музыки, дух композитора, его присутствие. А здесь Мусоргский присутствует в каждом броске тела и рук.
(10. 51 – 10. 59) Особенно здесь
(11.00) Ну кто еще может так шлепнуть по клавиатуре, всей ладонью? Только Модест Петрович, больше никто. Никакой европеец себе этого не позволит, который будет на цыпочках, по немецкой школе, это все исполнять. Здесь мы имеет совсем другое, с другим совершенно прикосновением.
(11.15 -11.17) Все надо, конечно, по тексту выдерживать так, как хочет Модест Петрович.
(11.20 – 11.26) Я думаю, что здесь, в этой интонации, вы улавливаете, конечно, знаменитые интонации из «Блохи», сарказм, совершенно, так сказать, подписной сарказм Мусоргского.
(11. 39 -11.43). Блоха (пропевает), еще раз Блоха.
11. 49 На этом заканчивается внешнее построение образа гнома. А вот дальше…Дальше, как раз, начинается… Кто основной страшный карлик у Гоголя? Куда переходит русское сознание? Вий! Вий и только Вий, и больше ничего другого быть не может. «Поднимите мне веки». Здесь уже идет совершенно очевидное повествование русского страшного карлы.
(12.32 -12.41) Он все время
(12.42 -12.44) совершенно визуально
(12.46) продвигается нам навстречу (играет до 13.52). Ну, я думаю, что ни у кого не возникнет сомнения, кого мы видим перед собой. Конечно, Вий – адский и страшный.
14.01. И дальше у нас начинается следующий этап разворачивания фантазии, – это инфернальная сущность, которую он передает невероятными – простыми, но очень эффективными трелями и хроматическими глиссандо, которые, кстати, никто никогда не делал до того времени, да и мало кто делал в современное время. Здесь мы уже напрямую переходим к Шостаковичу, который невероятно ценил Мусоргского, потому что он один из немногих, кто его понял во всей его глубине, во всей метафизике. А Мусоргский, конечно, родственник Шостаковича, Шостакович- родственник Мусоргского.
Итак, (14. 53 – 15. 14) Феноменальная картина, феноменальная короткая картина, настоящее инферно, да, то, что вот тогда было очень модное слово, которое вся интеллигенция подхватила, которое потом Достоевский так часто использовал. Инфернальность.
(15. 29 – 15. 38) И леденящие, превращающиеся в лед смерти, аккорды.
(15. 42 -15.50) Совершенно доходящие до дьявольской, инфернальной страсти. И как он появился из-под земли, так он и ввинчивается в землю, проваливаясь сквозь нее в последней реплике, где Мусоргский просит со всей силы играть каждую ноту.
(16.07 -16.11) И провалился. Совершенно фантастически! Меркнут все мефистофели европейские, всё на свете. Все инфернальное по сравнению с русским инферно меркнет, потому что не было таких способностей передавать дьявольские силы. Даже Лист, не смотря на все свои бесконечные ухищрения технические, прекрасное знание гармонии, симфонизма, все равно… Вот а того дарования, которое было у Мусоргского и которое через весь ряд философов и писателей, которых я перечислил, замыкающейся на Шостаковиче и отчасти на Ерофееве тоже, который в леденящем ужасе создавал свои визионы русских страстей,- ничего похожего ни в чьей – ни в музыкальной литературе, ни в литературе, написанной на понятийном языке, ничего подобного на свете нет.
17. 22 – 19. 54 «Гном»
19.58 Вот такая, поистине, инфернальная картина, где мы действительно должны дать и сатиру, и юмор, и образ Мусоргского, сидящего за фортепиано, и углубление в сюрреалистическую патологию, психику, в самые тайные глубины психики русских людей, которые никто, никогда не поднимал в музыке и вряд ли поднимет. Это заслуга Мусоргского, которую мы еще должны осмыслить. Вот пройдет 200 лет, так же как начинают люди только сейчас понимать психологизм Достоевского в наше время, так мы начнем понимать удивительный психологизм этого совершенно сумасшедшего гения.
21.02 Дальше, Мусоргский приходит в себя. Мы возвращаемся к нашему очаровательному Модесту Петровичу, который возвращается в свое тело, в свою душу, в свое нормальное состояние. Он же говорил, что каждое появление «Прогулки», а она появляется –тема прогулки, то есть, это физиономия самого Модеста Петровича, как рассказчика, – он появляется между самыми драматическими местами, так немножко модерируя драму и подготавливая нас к следующему произведению, следующей, так называемой картинке, которая не что иное, как его перевоплощение, его душевное состояние и совершенно фантастические психологические прыжки в тайники психики русского человека. Итак, как реагирует после этого ужаса, который представился ему, Модест Петрович? Он пишет: moderato comodo assai e con delicatezza. Это значит: очень сдержанно, сдержанно спокойно и очень деликатно. И он рисует свое состояние, когда он… Что он делает, сейчас мы увидим.
(22.29 – 22.47) Невероятная совершенно реакция. Деликатный, плывущий Модест Петрович. Плывущий в пространстве, совершенно явно улыбающийся.
(23. 04 -23.06) Никак иначе эти три аккорда нельзя расшифровать, как светлую улыбку.
(23.12 -23.20) С некоторым кокетством. И этого даже не лишен. Всё присутствует. Ну, как положено гению. Всеохватен. Так что ж тут такое? Что-то здесь есть такое, очень цепляющее нас, современных людей. Поплыл…улыбается…На современном жаргоне что это? Как это можно обозначить? Свинг . Да…Русский свинг второй половины 19 века. Звучит дико, не правда ли? С формально- исторической точки зрения. Но это и делает Модеста Петровича таким современным, таким соблазнительным для нас, для всех слушателей. И всегда будет что-то новое находиться. Это уже всё повисло в атмосфере земли, в атмосфере нашей жизни. Это вечно. И сегодня это называется свингом, во времена Мусоргского это называлось легким просветлением, плавающим и плывущим, сейчас это свинг, потом, через тысячу лет это будет как-то по-другому называться. Но это будет одно из базовых, приятных человеческих состояний, светлых. Что, кстати, сделало таким соблазнительным эту пьесу для джазменов. Они же все с ума сходят. Они, конечно, ничего не понимают, но, как говорят, животом чувствуют родное. Интуитивно они почувствовали вот эту вот свинговость, характерность текста, которую проморгали все классики, а вот джазмены,- они ближе к народу, поэтому они быстрее это поняли. Конечно, во всей полноте они оценить не оценили, поскольку для этого нужно быть еще и психологом, и русским литератором, и историком, и русским человеком, наверное. Но тем не менее, многое было почувствовано. Многое было почувствовано джазменами, серьезными поп-музыкантами и не было почувствовано, к великому стыду, классическими исполнителями. Стыд, стыд и еще раз стыд. Вот в такую интересную картину складываются временнЫе пазлы, прострелы во времени фантастической, гениальной интуиции. Когда из русского бедноватого салона прогрессивных полубеллетристов, полумузыкантов, просто очень умных и талантливых людей буквально с улицы, простреливается время и попадает в какой-то общемировой тренд, даже вот несколько тактов становится родоночальником направления свинга.
(26.16 – 27.18) Вот так, замирая, плывя в пространстве, мягко свингуя, мы переплываем в Италию, в старый замок, который будет в следующей серии.

Большое спасибо!