Следующая вариация, вариация 8 — она продолжает ту же самую тему, тот же самый гусарский бал. Вернее, бал, где участвуют гусары.

Та же самая гусарская удаль, только, которая немножечко в другом ритмическом… она не трехдольная, а четырехдольная и становится еще более веселая, как песня [00:39 – 00:42]

Здесь, опять же [00:43 – 00:45] — я хочу чтобы никогда не забывали, что Шуман только в двух вариациях уходит от темы. Там, где он у нас с Паганини [00:52-00:55], где он мечтает, и в верхнем регистре у нас прекрасный дух Паганини… И в следующей лирической вариации, которая у нас пойдет после бала, он немножко отходит от прямого цитирования темы. Потому что тема-то везде присутствует, но во всех остальных вариациях, особенно моторных: мажорных, минорных… куда он ни пойдет ― везде он строго соблюдает концепт темы смерти героя [01:25].

Так что и здесь, в этой песне… Но она превращается в удалую мушкетерскую песню [01:31-01:35], и я хочу, чтобы вы все научились распевать эти мотивы, распевать песни, насвистывать песни из Симфонических этюдов, потому что это все ― песни. Это фантастические песни Шумана, его баллады, его фантастика, его фантастический мир, его гротеск. Все, что мы видим сегодня в нашей песенной стадионной культуре ― все уже вложено в это уникальное произведение, которое, я надеюсь, будет уже бесповоротно воздвигнуто на пьедестал. Одно из главных сокровищ музыкальных человечества [02:19 – 02:27].

Опять же, очень насыщенная фактура здесь. И, если, ее чуть-чуть перетяжелить, мы потеряем и песню, и удаль, и гусарскую прелесть и красоту, и превратится все, естественно, в этюд [02:39] ― то, что мы слышим со сцены. И это, конечно, совершенно… ну, другого слова как «безобразие» я не могу подобрать. Безобразие, неуважение к музыке, неуважение к профессии, неуважение к призванию. До такой степени не понимать… опять же, не понимать базовых задач музыки. А базовые задачи музыки ― это неизбывная красота, которую выражают люди-пророки, музыканты.

Причем, чем сложнее на первый взгляд ткань, тем интереснее задача должна быть для музыканта, чтобы привести ее к божественной этой простоте, когда мы сможем вместе с Шуманом презреть все эти материальные трудности и напевать песню Фанфана-тюльпана очередную [03:35-03:42].

С большим юмором поставленные сложности: чередование в басах [03:48]… вдруг появление [03:53] совершенно такого современного хроматического баса, которым, как вы помните, мы тоже наслаждались у Модеста Петровича, когда я сказал, что это почти рок [04:05-04:10]. То есть, у них было это ощущение ― то, что мы приписываем сейчас року, этого драйва. И то же самое мы здесь видим [04:19] Это идет, конечно, из танцевальных глубин… австро-венгерских, еще древнее… Но, во всяком случае, вся эта вот удаль [04:31] ― это всё всевозможные военные коленца, которые выписывают красавцы военные танцуя.

Итак, следующий куплет [04:42-04:47]. Дальше, конечно, он доходит до вершин трансцендентной сложности, как я уже говорил, переключая основное действие в средний голос [05:00-05:05], куда он, действительно, сложнейшую фиоритуру закладывает. Но эта фиоритура выполняется только одним пальчиком. Потому что сверху он еще все это помещает в оклад других голосов― все в одну руку ― которые он распределяет как бы как аккорды и в нижнем голосе у нас еще и контрапункт [05:29], где занимаются тоже постепенно все пальцы левой руки [05:34]. И вместе мы получаем вот такую уникальную расходящуюся контрапунктную танцевальную мелодию, которую мы должны тоже легко и изящно исполнить [05:47].

Я хочу, чтобы вы посмотрели что творит одна рука [05:52-05:56]. Главная линия в среднем голосе и остальные пальцы ― как будто они принадлежат вовсе другим рукам [06:04]. Это только три верхних голоса! А у нас еще три внизу. Но, опять же, эти сложности нужно преодолеть, забыть о них и петь песню [06:21-06:28]. И продолжать ее [06:30].

Сейчас у нас наступает та часть, которая воспоминательная в похоронном марше, если вы помните [06:42-06:49]. И она всегда присутствует уже в юмористической манере. Я уже показывал ее в токкатной форме, и то же самое здесь: невероятный юмор и кокетство. Посмотрите, когда у нас появится та тема, которая превращается уже… Если у нас тема похоронная превращается в радость, то тема воспоминания героя, которая была чуть-чуть мажорная ― она превращается уже в чистый юмор и смех. Вот такая трансформация [07:19-07:26].

Это Шуман улыбающийся, потому что это совершенно такая довольно… ну, такая явная веселая ухмылка [07:38-07:43]. Совершенно с цыганской каденцией вдруг перед возвращением образов гусаров. Вот, посмотрите. Сейчас я все это сыграю вместе с той динамикой, которую указывает Шуман, чтобы было смешно, с юморком, очень хорошим юмором! Это очень трудно воплотить. На воплотить не технически трудно: здесь технически нечего как раз делать. Тут, в этом такте, он дает передышку музыканту. Но это достаточно должно быть образно [08:14]. Образно скерцозно сыграно так, чтобы вот в этих четырех звуках… Он просит здесь от piano на crescendo, чтобы смешно шел средний голос хроматический с ударом на третью долю. То есть, короче говоря, он так много здесь поместил всего… Он хочет, чтобы это было смешно и контрастно. Даже в таком вот, достаточно… ну, таком сумасшедшем контексте по насыщенности.

Итак, попробуем. [08:45-09:01]

Вот она ― гусарская удаль, гусарская баллада, гусарская песня!

Этюд полностью: [09:09-10:18]

Текст Svetlana Sv