28 марта день ухода очень разных людей музыки, принадлежащих одному классу, одной национальности, одному народу, одной культуре, но диаметрально друг другу противоположных – Мусоргский и Рахманинов.

Чтобы смотреть “в корень” любого творческого наследия, особенно музыкального надо рассматривать и глубоко понимать человека, запечатлевшего себя в своем творчестве. Эстетическая пропасть между этими двумя русскими композиторами, отделенными лишь тридцатью годами времени друг от друга, лежит именно в их человеческих качествах, определивших их творчество.

Единственное, что их объединяет – оба из обедневших старинных русских дворянских семей. В остальном, они как-будто жители разных планет.

Рахманинов – типичный русских барин, гедонист, воспринимающий жизнь через призму наслаждений. Куда бы он не обратил свой художественный взгляд, на какой бы предмет не посмотрел – будь-то любовь, природа, юмор, литература, поэзия, история, даже взгляд на православную религию – это взгляд индивидуальности, никак не связанной ни с чем, кроме интимного личного восприятия жизни. Полный эстетического эгоистического наслаждения “процессом жизни”. Ничего “общественного”, только личное.

Его триада, три метафизические основы его сущности – это Россия, Женщина, Природа. Причем, неразрывно связанные в одно. Его наслаждение этой триадой возможно для него через материальное благополучие, позволяющее “спокойно наслаждаться” музыкальным выражением этих “сокровищ его души”.
Это типичный характер русского барина, характер человека, который во многом определил идейное и духовное банкротство, которое потерпело русское дворянство в двадцатом веке. “Гедонистический патриотизм”, не имеющий перспектив и потенциала развития. То, что определяется с тех самых пор емким словом – “декаданс”.

Мусоргский – “новый человек”. Человек, которого искала Россия, жаждала “русская мысль” с начала девятнадцатого века. Такого человека искали все “умные мужи” России, но, как всегда у русских, когда такой человек появился в музыке, да такого масштаба, какого больше и не родит никогда земля русская, они его и “не заметили”. Проглядели. Да так надолго, что по истечении 140 лет после смерти до сих пор не понимают кто же на самом деле был этот великий сын земли русской.

Человек, страстно любящий те же ценности, что и Рахманинов, но с совершенно другим “наполнением”. Его взгляды на жизнь настолько шире, его личность исполинского масштаба. Его Россия – это счастливая Россия будущего, Россия равных счастливых созидающих людей, его женщина – красивая развитая самостоятельная женщина. В литературе и истории он смотрит на самые острые насущные проблемы человека. Его православие – красивейшая религия, наряду со многими другими, питающими этого космополита. Воспевшего еврейскую культуру и религию так же аутентично и мощно, как и русскую.

Парадоксально, что Мусоргский, который был старше на 30 с лишним лет и принадлежал почти эпохе “золотого века” российской культуры писал на современном нам музыкальном языке, а Рахманинов, который дожил почти до “нашего времени” использовал язык периода ранней романтики.

Рахманинов использовал ритмы и приемы джаза, заимствуя их из американской культуры уже с начала двадцатого века. Но его узкая внутренняя сущность уводила его творчество в область поп музыки. По существу, Рахманинов это создатель серьезной “классической поп музыки” двадцатого века.

Тогда как Мусоргский, ничего ни у кого не заимствуя создавал настроения и жанры поп, рок, джаза, свинга, психоделической музыки и состояний задолго до того, как они появились в английской и американской культуре. Что до сих пор никем не понято и не отмечено. Мусоргкий слышал космос, принимал “сигналы” из будущего, прошлого, настоящего. Пронзил острым музыкальным и художетсвенно-философским взглядом больную историю России, вскрыв ее болезненную сущность в музыке. Болел за всё человечество и создал музыку апеллирующую ко всему человечеству.

Рахманинов слышал только себя и создал красивый уютный, достаточно мещанский, но эстетически облагороженный его природным художественным чутьем мир классической поп музыки, милый для слуха огромных масс людей всего мира.

Каждый из них занял свое место, как и сказано в Библии – “где будет сокровище ваше, там и сердце ваше”. Один хотел популярности и стал популярным во всем мире русским композитором. Второй хотел художественной правды и счастья людей и стал пророком будущего и выразителем сущности России и всего человечества в музыке.

---

 

Такую Россию видел Мусоргский. О такой России мечтал. Взгляд, резко контрастирующий с “животной любовью” Рахманинова к родине. Взгляд философа и художника совершенного иного калибра. Он обнимает Россию до Христа, Киевскую Русь, Россию современную Мусоргскому, и Россию, которую еще “предстоит построить”.

Such was the Russia that Mussorgsky saw. It was the Russia of which he had always dreamed. Rachmaninov had a different outlook – his nationalism was from the gut – an instinctual “Animal Love” – a view that is in sharp contrast with Mussorgsky’s. Mussorgsky’s viewed his country with the gaze of a philosopher and artist of a different caliber. He embraces Russia thru Christ – but it is Kievan Russia, the Russia of his time, of a modern Russia which has “yet to be built.”

 

И такую Россию видел Мусоргский. Что было дано только Достоевскому в литературе, да и не в такой полноте, не с такой замечательной иронией, черным юморком и провидческим видением России сегодняшней. Это дано только пророкам калибра Мусоргского. В литературе, да и нигде больше таких “не случилось”.

Здесь всё варварство русское. От диких обрядов перунов, ярил, да купал, через Федьку каторжного к сегодняшним браткам и олигархам вместе с осатаневшим МИДом и всем сталинизмом-путинизмом. Это и есть “размер” Мусоргского. Вернее – его “безразмерность”.