Когда работаешь над крупными сочинениями или циклами Баха, совершенно уходишь от “мирской” жизни. Не потому, что это так затратно по времени, это само-собой, но не в этом дело. Эта музыка переводит тебя в другую плоскость бытия. НЕ ОТ МИРА СЕГО. И дело даже не в полифонии и не полной абстрактности музыки (её надчеловечности, или внечеловечности), а, по-видимому, в закодированном в музыке чувстве одиночества. Одиночества не как художественного образа, что часто бывает в музыке, а как образа бытия, жизни. Через музыку передается душа отшельника, она входит в тебя, заставляя “позабыть всё на свете”. Но и “забыть всё на свете” не значит забыть о жизни людей, о ходе жизни вообще, а, прежде всего, о самом себе. Тебя нет ни для себя, и ни для кого. Уже “не тут”. “Он уже не с нами”, как говорят врачи о поехавших крышей. Что-то в этом роде 🙂