Иногда важно, чтобы ответ прочитали не только задавшие его в густом дереве комментариев, но и те, кому это покажется интересным. Поэтому, выношу вопрос Ивана (Иван Косицкий) в отдельный пост.

“Хотел бы посмотреть на китайскую публику, пришедшую слушать Гольдберг-вариации с Вами. Много бы сразу про современный Китай понял, надеюсь. А Вам что-то новое про него открылось?”

Не вчера я познакомился с Китаем. С востоком я соединил свою жизнь еще в 80х. Тогда, в 80х различие менталитетов не позволило мне понять и органично принять восток в душу и сердце, и моя семейная связь в 80х годах не удержалась. Прошло 20 лет, прежде чем я “нашел себя” на востоке. Потребовалось еще 35 лет для понимания и счастливой жизни бок о бок с восточным менталитетом.

Поэтому “новое”, не может открыться от моментарного общения с культурой, которую знаешь и понимаешь душой и сердцем.
Мою “текущую социологию” – то, что я “нашпионил” для друзей – я изложил в посте “о совково-китайских делах”. Что касается моего общего отношения к конфуцианскому миру – я его люблю, живу с ним и хорошо понимаю. В общении мне бесконечно приятны восточные люди. С их интровертностью, подчеркнутой учтивостью, исключительной доброжелательностью, здоровым эгоцентризмом и философским отношением к жизни. На этом “фронте” у мена давно ничего не меняется и нет никаких “сюрпризов”, а только постоянное приятное общение и взаимопонимание.

Что касается государственных устройств стран востока – это, более или менее патриархальные неофеодальные общества, развивающиеся в своих культурно-инерционных полях. Здесь, я говорю, в первую очередь, о Китае, Корее, Японии. Каждая из этих стран имеет ярко выраженные отличия, но, так же, и много общего, что касается именно философии жизни и сохранения патриархальных устоев на “семейно-клеточном” уровне.
Если Япония и Корея счастливо избежали коммунистического влияния, то простоватый крестьянский Китай угодил-таки в эту ловушку времени. Ему теперь оттуда не выбраться, как я и говорил. Коммунизм – это черная дыра. Как выходить оттуда – непонятно. Но мне ясно одно – эти страны идут на смену Европе. Вот с этой позиции я и общаюсь с этими народами, передавая им культуру, о которой им скоро придется позаботится.

На музыкантско-профессиональном уровне – все то же самое. Люди с открытым сознанием – “мои”. Их, к счастью, не так мало в мире. Педагогическая, критическая среда реагирует точно так же как и везде – острое неприятие. Их сознание мертво. Об этом мы не раз говорили. Живую музыку не понимает никто из консервативной профессиональной среды музыкантов. От Москвы до НЙ, от Пекина до Токио – это душные провинциалы со школьными установками. Их идеал – перфектный школьный исполнитель – от Кисина-Соколова, до Плетнева-Поллини. Т.е. то, что не имеет к искусству никакого отношения. Мертвое школьно-академическое монотонное перебирание тонов выверенными перстами..
Это ужасно, так как эта среда формирует “музыкальный мир”, рождает его, обучает, воспитывает, “ведет по жизни”, хоронит и снова по кругу. Искусства там нет и не будет никогда. Искусство музыки – удел мутанта-исполнителя, который будет приходить разок в столетие, если столетию повезет.

Так что, и тут, в этой области всё везде одинаково, без “сюрпризов”.

Что касается “лично меня”, в свете нынешнего контакта с Китаем, то и в моем сознании по отношению к народу ничего нового не происходит. Я ненавижу инерцию. Поэтому я дистанцировался от всех “обществ” и “народов”. Все народы живут по инерции, по дурной инерции. Каждый в своей национальной клети. Ни один народ, к моему великому сожалению, за мою жизнь ни в чем и нигде этих инерционных матричных путей не прорвал. Как испорченные механические игрушки, скрипят народы в своих “национально-культурных парадигмах”. Да и Бог с ними. Каждому сеньке своя шапка. Бедный Китай, еще к тому же, напялил на себя ослиную шапку коммунизма. Двойная дурная инерция, двойное страдание.

“Мой народ” – те, кто вырвался из национальных, “профессиональных” и любых других матриц. За это я люблю моих друзей и ценю каждую минуту нашего общения.