Великая музыка это не “течение”, а уж если и “течение” – то течение жизни. Великая музыка – это великая индивидуальность, выраженная в звуках. У меня язык не поворачивается назвать Баха “барочным” композитором. Он для меня основатель музыкального “Возрождения”. Или “Рождения”. Его индивидуальность по масштабу соответствует только Леонардо. Какое уж там “Барокко”.
То, что он жил в эпоху барокко не делает его принадлежащим этой эпохе, это эпохе повезло, что она совпала с Бахом. Не Бах жил в эпоху Барокко, а эпоха Барокко случилась во время жизни Баха.

Бетховен для меня – король романтики. Больше, чем Шопен и Лист. Потому что неистовый Людвиг запросто был готов отдать жизнь для счастья людей, свободы и демократии (и отдал, кстати сказать), а другие, те, кого зовут романтиками по определению, по “классификации стиля”- не уверен. И, несмотря на более строгий стиль сочинений Бетховена, по содержанию он так же романтичен, как, скажем, Байрон.

Так что, не работает стилистическая временная классификация с великой музыкой. Это инерция людей с сухим интеллектом, не понимающих смыслы, заложенные в музыку.

Вот и Дебюссии, выразивший лишь музыку души француза нашего времени “угодил” в импрессионисты. Из-за того, что добавил в свой музыкальный инструментарий азиатскую пентатонику, что ли? Значит, каждый французский повар, добавляющий китайские и японские ингредиенты в “нувель кузин” – импрессионист?

Дебюсси – великий француз. И его музыка – душа современного эротичного француза.

А как Равель угодил в импрессионисты? Только потому что говорил по-французски? Его музыка вообще не имеет к Франции отношения, хотят этого французы или нет. Его музыка – музыка слегка офранцуженного баска. Неоклассическая и, в большей степени, дьявольски экспрессионистическая. Взрывы, протуберанцы экспрессии романтического характера, при джазовом мышлении и форме “неоклассик”.

Музыка – это человек, сумевший и успевший себя записать в звуках.

А человек не бывает с окончанием “изм”.