Из-за этого болезненного состояния душ музыка, да и не только музыка, стагнирует. Слушая несчастного Рихтера, я остро сожалею, что, когда мы были вместе, постоянно рядом, я еще ничего не понимал, а только “чувствовал”. “Увидеть и подсказать” я ничего не мог. Он тоже всю жизнь “чувствовал”. А до понимания не дорос. Недавно в ленте мне попалась соната Листа “от Рихтера”. Ни одной интонации не угадано, не понято, не прочувствовано. Чужой для него мир – мир гетеросексуального романтика-философа, гедониста-женолюба и человека чести. Но, это, даже не пол беды, а четверть. основная беда: Лист – свободен! А Рихтер – раб, а о чести – лучше и не говорить. Вот тут и “зарыта собака”.

Соната Листа – это манифест свободного гетеросексуального европейского поэта-демократа, делящегося своим жизненным опытом и переживаниями, накопленными с юности до сочной зрелости.

Вот в этой точке – свобода и независимость сложного рафинированного духа человека-поэта, большого художника – мы и попадаем в зону, недоступную для “интерпретаторов”. Нет рафинированности, нет свободы и независимости, нет художниечества. Тупик. Культурно-цивилизационный тупик.

Да, отвлекся. Язык. Говорит каждый такт. Вступление – тема “недоброго”, стучащегося в душу, страшнее бетховенской темы из пятой симфонии. У Бетховена рок, фатум, “нежданчик”, который всегда с нами. А у Листа – то, с чем всю жизнь каждый день надо жить и бороться постоянно. Наше эго, наш секс-эрос, наше животное, наше темное. И тд. Это только о первых тактах!

Затем – интонации и фразы: броситься или не броситься в этот сладкий ужас?

И Рихтер, и все играют какой-то “цуг”, везущий бессмысленной цепочкой повторений пустых звуков в некое виртуозное никуда и ничто. Возбужденное непонятно чем. “Октавы”. Пианисты их играют “быстрее”, “медленнее”, “чище”, “грязнее”. Адская чушь и дичь.

И так вам, “дорогая публика”, подается вся глубокая музыка. По тем, или иным причинам, недоступная “интерпретаторам”. Но те, Рихтер, Горовиц и пр, хоть, старались и мечтали угадать. В силу культурно-антропологических причин для них уже всё было сокрыто. Нынешние и этого уже не думают.

А Лист, тем временем, после поднятия тем со “дна души” в первых тактах. С дрожью в сердце, весь трепеща и стеная бросается “во все тяжкие”. Страшное решение, определившее всю жизнь.

Я “рассказал вам” только первые такты вступления, до главной темы, главной партии сонаты, т.е. до “начала музыкальной исповеди”.