And then Bach structured everything according to his religious program:
– “With many sorrows we must enter the Kingdom of God.”
– “If we ascend to the highest heights, then descend downwards, finally turn to the outside world to find the truth of our inner souls, we will everywhere find the cross.”
И тут у Баха всё получилось по его программе:
– “Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие”.
– “Подымемся ли на высоту, спустимся ли долу вниз, обратимся ли к внешнему миру или войдем в самих себя – везде найдем крест”.
“And I put my faith in a just God.”
In the finale, again, Bach and God (as poets like to say) merge into one passionate subject.
It is quite obvious that this is the “confessional theme” of Bach the philosopher. He completely merges into one with God in this dynamic drama. There is Passionate painting of cruelty in all its guises. But even against the trial of their faces, Bach’s faith is unshakable. Hence the intersection with our age, when sentimentality is “out of fashion” and we prefer the essence of the question without longing and “romantic sentimentality”. From this philosophical stance, Bach births a connection with fate.
Therein he prefers to remain steadfast in his “tough and to the point” predicate. Listen – in a completely wild piano Cadenza the end of the finale, nails are hammered into the body of a Man on the Cross. The amazing consciousness of a pure, born protestant. Liberated person. Bach. PS – From
Where do I get all these Bach “epigraphs”? From the same composer, but from other writings of his music. Mostly from cantatas and arias. It is clear to all that the composer, when writing a cantata based on the theme of “The Last Supper” and transferring THE SAME MUSIC to the format of a concerto, means to adhere to the same philosophical topic. Only it is interpreted more loosely and allows for fantasy to vary widely and enables him to address deeper meanings and themes.
“И поместил я веру свою в справедливого Бога”.
В финале опять Бах и Бог (как любят говорить поэты) сливаются в одно в страстной теме.
Совершенно очевидно, что это “исповедальная тема” Баха-философа. Он полностью сливается в одно с богом в этой тематике.
СтрастнЫе картины в этой части во всей их жестокости. Вера Баха непоколебима. Отсюда пересечение с нашим веком, когда сентиментальность “вышла из моды” и мы предпочитаем эссенцию вопроса без длиннот и “романтики”. Из этой философской задачи Баха проистекает и связь с роком. Который предпочитает говорить “жестко и по делу”.
Прислушайтесь – в совершенно дикой “каденции” ф-но в конце финала вколачиваются гвозди в тело Человека на Кресте. Удивительное сознание чистого, только рожденного протестанта. Освобожденного человека. Баха.
PS Откуда я беру все “эпиграфы” Баха? Из той же музыки, но в других сочинениях. Преимущественно из кантат и арий. Дураку ясно, что композитор, когда пишет кантату на тему “Тайной вечери” и переносит ТУ ЖЕ МУЗЫКУ в формат концерта, имеет в виду ту же философскую тему. Только более свободно ее интерпретирует и позволяет своей фантазии шире и глубже варьировать темы.
Todd A Harris:
You hear the transformative Bach – and as you listen to the performance, you peer first at the portrait of this solemn countenance of a man from another age,; but then Andrei’s performance strips away the time and space of the wig and the wearables, leaving the listener to share only the picture’s central features, the physiognomy staring out at you with the disquieting eyes making a plea from the past – “if, by taking my hand , my musical words have taught you anything, please grasp that of the next generation, and pass it on to them, for it is really God’s message, and it might mend some of the misery of man, to make more clear its purpose, if only His divine words be shared with the world.”
ANDREI GAVRILOV 