It is not surprising that the unfortunate Soviet, and post-Soviet people, have a completely broken psyche. This example of Mr. Prokofiev is clear evidence of a complete mental breakdown in the author of this beautiful work. The music is very fresh, very talented and really good. This little cantata is full of light, sincerity and genuine enthusiasm in expressing bright love.

Did Prokofiev love Stalin? Of course not, despised and hated to fury. Was Prokofiev a cynic? Of course, he was a disgusting cynic. This is clear from his life path, his attitude to creativity, people, his notes in his diaries. Is there cynicism in this music? No, the music is sincere and beautiful. Then what is in front of us? Complete deformation of the psyche.

Before us is not an ordinary dual “split disorder” of personality. It’s multiple split of annihilated personality. On the one hand, hatred for the object to which a beautiful sincere essay is dedicated. On the other hand, a sardonically bitter attitude towards oneself, as an individual crushed by a tyrant, fulfilling the order of a crazy society for the needs of a tyrant.

On the third side, we have an honest attitude to creativity, forcing the author to overcome his nature and fall in love with a miserable bandit, so as not to fake in creativity. If the “great” composers, strong intelligent people, were trampled to the point of complete fragmentation of the psyche and the animation of the personality, what can we say about the “simple people”.

They not only broke the psyche of their people, but the whole world. Europe and Asia, for sure, and it still does not understand anything about what is happening, does not understand anything about culture, in particular Russian, Soviet. The “free world” understands nothing in music, even in his own. The mental catastrophe of the twentieth century is so strong and extensive that the world still cannot recover from it, getting sicker and more hopelessly.

Никогда так не было
поле зелено.
Небывалой радости
всё село полно.
Никогда нам не была
жизнь так весела.
Никогда досель у нас,
рожь так не цвела.
Но иному светит нам
солнце на земле.
Знать оно у Сталина
побыло в Кремле.

Я, пою, качая сына
на своих руках: “Ты расти,
как колосочек
в синих васильках.
Сталин будет первым словом
на твоих губах.
Ты поймешь, откуда льётся
этот яркий свет.
Ты в тетрадке нарисуешь
Сталинский портрет.

Ой, бела в садочках вишня,
как туман бела.
Жизнь моя весенней
вишней нынче расцвела!
Ой, горит-играет солнце
в светлых каплях рос.
Этот свет, тепло и солнце
Сталин нам принес.
Знай, сынок мой ненаглядный,
что его тепло
Через боры, через горы
до тебя дошло.

Ой, бела, бела в садочках
вишня, как туман бела,
Жизнь у нас весенней вишней расцвела!”
Если б молодость да снова вернулась,
Если б Кокшага-река на север побежала,
Если бы глаза мои блистали,
как в семнадцать лет,
Если б щёки розовели, как яблоко спелое,
Я бы съездила в Москву, город большой.
Я сказала бы большое спасибо
Иосифу Сталину.

Он всё слышит-видит, слышит-видит
как живёт народ,
Как живёт народ, работает.
За хороший труд, за труд хороший
награждает всех.
Он в Москву к себе, в Москву к себе
приглашает тех
Он встречает ласково, говорит со всеми
Говорит со всеми, весело, ласково, ой!

Он всё слышит-видит, слышит-видит
как живёт народ,
Как живёт народ, работает.
За хороший труд, за труд хороший
награждает всех.
Он гостей проводит в светлы горницы.
Он садит за столики, за дубовые
– порасспросит всё,
да порасспросит-поразведает.
Как работают, чем нуждаются?
Ой, не наша ли земля да раскрасавица
Как работает чем нуждается?
Сам даёт советы мудрые.

Он всё слышит-видит, слышит-видит,
как живёт народ.
За хороший труд, за труд хороший
награждает всех.
Он в Москву к себе, в Москву к себе
приглашает тех.
Он встречает всех очень весело,
Он встречает всех очень ласково,
Мудрые советы сам даёт.

Ой, вчера мы песни, песни, да гуляли!
То не русую мы косу пропивали,
То не замуж мы Аксинью выдавали –
В гости к Сталину Аксинью провожали.
В Москву-город провожали мы в столицу,
Как невесту наряжали – молодицу.
Выходила свет – Аксинья за ворота;
Хороша собой, красива, в новых ботах.
За околицу Аксинью провожали мы,
С нею Сталину привет посылали мы.

Он всё слышит-видит, слышит-видит,
как живёт народ,
Как живёт народ, работает.
За хороший труд, за труд хороший
награждает всех.

Много, Сталин, вынес ты невзгод
И много мук ты принял за народ.
За протест нас царь уничтожал.
Женщин без мужей он оставлял.
Ты открыл нам новые пути.
За тобой нам радостно идти.
Твои взоры — наши взоры, вождь родной!
Твои думы — наши думы, до одной!
Нашей крепости высокой — знамя ты!
Мыслей наших, крови нашей — пламя ты,
Сталин, Сталин!

Неудивительно, что у несчастных советских, и постсоветских, совершенно изломанная психика. Этот пример с г-ном Прокофьевым – наглядное доказательство полного нарушения психики у автора этого прекрасного произведения. Музыка очень свежа, очень талантлива и хороша. Эта маленькая кантата полна света, искренности и неподдельного энтузиазма в выражении светлой любви.

Любил ли Прокофьев Сталина? Разумеется нет, презирал и ненавидел до бешенства. Был ли Прокофьев циником? Безусловно, он был отвратительным циником. Это ясно из его жизненного пути, отношения к творчеству, людям, его запискам в дневниках. Есть ли цинизм в этой музыке? Нет, она искренна и прекрасна. Тогда, что же перед нами? Полная деформация психики.

Перед нами не раздвоение, “растроение” личности. С одной стороны ненависть к объекту, которому посвящено прекрасное искреннее сочинение. С другой стороны сардонически горькое отношение к себе, как раздавленному тираном индивиду, выполняющему заказ сумасшедшего общества на потребу тирану.

С третьей стороны перед нами честное отношение к творчеству, заставляющее автора преодолеть свою природу и полюбить бандита, чтобы не сфальшивить в творчестве. Если “великие” композиторы, сильные умные люди, были растоптаны до полного раздробления психики и мультипликации личности, что говорить о простом “народе”.

Они не только своему народу сломали психику, но и всему миру. Европе уж точно, и она до сих пор ничего не понимает в происходящем, ничего не понимает в культуре, в частности русской, советской. Ничего не понимает в музыке, даже в своей собственной. Психическая катастрофа двадцатого века столь сильна и обширна, что мир до сих пор не может от нее oправиться, болея всё сильнее и безнадежней.